Наднеманский целитель
В поисках нераскрытого, таинственного мы нередко устремляемся в далекие края. А необычное, почти невероятное, порой ждет нас совсем рядом.
Всего в нескольких сотнях метров от начала великой белорусской реки Неман таится не до конца прочитанная страница нашей истории. Столетие тому здесь в подвалах усадебного дома полыхали электрические разряды, готовились необычные “электрические” снимки, из наднеманской усадебной башни доносился шелест от пролетавших где-то бурь, свершалась “беспроволочная” связь, создавались новые приборы, методы лечения. В оранжереях под током поднимались экзотические растения, среди них бродили удивительные заморские птицы.
Сюда, в “Над-Неман” Узденской волости, спешили знаменитые ученые из дальних мест. И теперь в этом уголке хранятся следы-свидетельства деятельности талантливой самобытной личности...
В нас живут силы тех, кто жил до нас. Пусть же в свою очередь будущие поколения смогут жить благодаря нашему труду, благодаря силе наших рук и нашего ума.
Ж.ФАБР
... Ранним утром августа 1869 года буро-красный солнечный круг неспешно поднимался над бесконечными болотами истоков Немана. Именно здесь, неподалеку от центральной усадьбы имения “Над-Неман” игуменских помещиков Наркевичей-Иодко, являл себя от слияния трех речушек Неман. Здесь он начинает свой почти тысячекилометровый бег к Балтийскому морю.
В эту раннюю пору на усадьбе царило оживление. Сармат-Яков-Сигизмунд, двадцатидвухлетний отпрыск Оттона Онуфриевича и Анели (Анны) Яковлевны Наркевичей-Иодко, отправлялся в большое европейское путешествие. Все уже было готово к отъезду. Возле дворового подъезда стояла пароконная бричка с уложенными саквояжами и баулами. Сам Яков и его отец в дорожных костюмах отдавали последние распоряжения.
Вчерашний теплый, тихий, в чем-то минорный вечер был посвящен матери. Прощание проходило в зале второго этажа в обществе брата Густава-Гуго и сестры Анели. На столиках стояли вина и фрукты. Из окон усадебного дома плыли нежные грустные прощальные мелодии полонезов и вальсов. Исполнителем музыкальных произведений выступал сам отъезжающий — Яков. К этому времени он уже прослыл довольно известным музыкантом и даже виртуозом фортепьяно.
...Раздались прощальные слова, и отец с сыном поднялись в бричку. Собравшиеся каждый по-своему проявляли расставальную заботу: кто молил быть как можно осторожнее в дороге, кто напоминал о забытых вещах, а кто потихоньку всплакивал.
Через версту выехали к Неману. На этот раз все было в порядке: паром уже стоял у берега. Перевоз обслуживали песочанцы — вольные со времен слуцких князей Олельковичей жители расположенной на противоположном берегу деревни Песочное. Окружавшие Песочное земли принадлежали Наркевичам-Иодко и были приобретены еще в 1828 году у князей Радзивиллов. Так что дарованная крестьянам свобода ничем не подкреплялась и без земли была для песочан относительной. Песочанцы, вынужденные арендовать за плату эту землю у помещиков, не упускали ответной возможности причинять помещикам неприятности: задерживали годами арендную плату, вечером в темноте в вывернутой овчине с гоготом бросались под ноги господским лошадям, и те несли хозяев не разбирая дороги, а то отказывались перевозить на своем пароме владельцев на их левобережные фольварочные земли.
На этот раз все обошлось. Не пришлось даже приплачивать. Видать, паромщики хорошо знали дружественного им господского сына.
По утру ехали в молчаливой полудреме. Отец Якова, кропотливый, терпеливый землевладелец, преданный рутинной работе, не отличался ни высокой образованностью, ни связанной с этим праздной разговорчивостью.
На первых верстах от родного наднеманского гнезда дорога навевала Якову щемящие воспоминания обо всех, кто остался за его оградой. Мать Анеля Яковлевна, предпочитавшая в неформальных обстоятельствах именовать себя фамилией Эстко, была дочерью соседнего землевладельца Якова Эстко. Небольшое имение с усадьбой в деревне Турин на полноводной Свислочи располагалось восточнее в сотне верст. Там 27 декабря 1847 года и родился Яков.
Мать высоко ценила потомственные родовые реликвии и гордилась своей принадлежностью к славному роду Костюшков, будучи внучкой старшей сестры Тадеуша Костюшко Анны. Она получила солидное всестороннее образование, имела возвышенный и даже утонченный артистический характер. Эти качества старалась передать сыну Якову.
Воспитание Якова проходило в окружении благодатной наднеманской природы. Именно она и мягкие отзывчивые наднеманские люди вызвали в душе юноши первоначальное понимание возвышенного. Наднеманская земля, к которой приобщился и род Наркевичей-Иодко, извечно несла вдохновение. Необычные места вдохновляли на творчество. Важно, что эти задатки были вовремя замечены, поддержаны и развиты в домашних условиях. В детстве к Якову были приставлены подготовленные учителя. Он рано усвоил французский язык, получил хорошую музыкальную подготовку. В музыкальном мастерстве продолжал совершенствоваться и во время обучения в Минской четырехлетней классической гимназии, которую окончил в 1865 году со степенью бакалавра наук. В качестве музыканта-исполнителя настолько преуспел, что уже в юные годы стал известен в музыкальных кругах. В последующие два года продолжил образование за границей, где как исполнитель получал “благосклонные отзывы разных коронованных особ”.
Став позже владельцем имения, он на усадебной башне установил “музыкальную машину” — своеобразную “эолову арфу”. От ветра арфа издавала разные гармонические звуки - от очень тихих таинственно-тревожных до очень громких.
А в июне 1888 года при приеме в Минском дворянском собрании великого князя Владимира в честь высоких гостей Яков Иодко дирижировал на хорах городским оркестром при исполнении марша собственного сочинения.
Позже хозяин почти ежегодно приглашал летом в “Над-Неман” военных оркестрантов из Минска, и под его управлением по вечерам над наднеманскими низинами неслась чарующая музыка.
Молодой Яков хорошо разбирался в обретениях отечественной и европейской культуры. Он стал одним из наиболее образованных помещиков Минской губернии. Так что об обеспеченном, окруженном вниманием будущем ему можно было не беспокоиться.
...Ныне, отправляясь в длительную поездку по европейским городам, он твердо знал, что ему там нужно. Его ожидали непростые времена, ибо ему предстояло важное — перестроить себя. И это была главная цель поездки.
В середине XIX века в старой Европе естественные науки получили необычно бурное развитие. Достижения физики, химии открыли новые возможности в борьбе с болезнями, в частности, с оспой, чумой, холерой, туберкулезом. Большие перспективы открывал новый вид энергии — электричество. Престиж и высокая эффективность естественных наук были настолько убедительными и наглядными, что многие творческие молодые люди предпочитали покидать стезю искусства и переходили в сферу науки, считая должным не опоздать на великий творческий научный пир, сделать и свой вклад на пользу общества, послужить благу людей.
Яков Оттонович рано обнаружил в себе взаимосвязь обретенных в детстве и юности художественных образов с научными аналогиями. Личное восприятие им не отделялось от научного творчества. Искусство и науки предполагались равнозначными средствами познания Вселенной. За научными символами и художественными образами он видел и чувствовал одно и то же дыхание, один и тот же пульс живой Природы. Все его научные, а позже и философские устремления свелись в конце концов к медицине. Врачебное, научное и культурное творчество предполагалось единым и нераздельным.
Яков, несомненно, располагал многосторонней одаренностью. Теперь на пути своего творческого обновления он решил оставить музыку и посвятить себя науке. Он был убежден: знание истоков художественного творчества должно помочь ему на новом научном поприще. А научные успехи будут способствовать его художественному совершенствованию.
Молодой человек из “Над-Немана” претендовал последовать по пути великих натуралистов. Он был готов даже вернуться на научные позиции XVIII века. Еще в “Над-Немане” Яков Оттонович окончательно определился по своей предстоящей врачебной деятельности. Человек для него — это дитя Природы и лечить, укреплять его надлежало в первую очередь природными средствами. Особый интерес для него представляло природное электричество. Он поражался и восхищался затаенной, насыщенной силой атмосферного электричества, оказывающей влияние на все живое, на весь окружающий мир. Он понимал благодатное целительное воздействие на живой мир солнца, воздуха, воды...
"В научном мышлении всегда присутствует элемент поэзии. Настоящая наука и настоящая музыка требуют однородного мыслительного процесса”.
А.ЭЙНШТЕЙН
Возвратившись из-за границы, Яков Наркевич-Иодко нашел хозяйство в упадке. Сказывалась ранняя немощь отца. Поэтому на семейном совете было принято решение для начала передать наследнику в пользование земли левобережного Немана, объединенные фольварком Оттоново, в пяти верстах южнее “Над-Немана” (ныне — Синечево). Молодой хозяин занялся укреплением своего хозяйства по европейскому образцу. И в дальнейшем он “сопротивлялся необходимости следовать традиционным способам ведения сельского хозяйства”. Он заложил воловью ферму, закупил для выращивания бычков. В короткое время хозяйство получило в достатке тягловую силу, мясо для текущих потреб и на продажу, а кроме того — навоз. Для его приготовления он скупал у местного населения солому. Удобрил таким образом скудные, преимущественно песчаные почвы имения. Появился первый доход, который давал возможность укрепить экономику имения, а ему самому заняться в полной мере главным делом жизни — наукой. С этого времени, а именно с 1872 года, он ведет отсчет своей научной деятельности.
В эти годы в Оттонове он возвел здание метеорологической станции (на ее фундаменте ныне стоит детский интернат), оснастил ее приборами наблюдения и добился включения ее в ведение Николаевской главной физической обсерватории. На почве сотрудничества у него сложились плодотворные творческие отношения с выдающимся русским климатологом, председателем Метеорологической комиссии Русского географического общества Александром Ивановичем Воейковым. В своих ежегодных летних инспекционных поездках последний по крайней мере три раза посещал место истока Немана и дал отчет об этой местности. В 1891 году “Нива” поместила портреты А.И.Воейкова и Я.О.Наркевича-Иодко. Он также стал одним из соучредителей издаваемого затем А.И.Воейковым журнала “Метеорологический Вестник”, сменившего прежний немецкоязычный. В 1891 году Я.Наркевич-Иодко за труды в области метеорологии награжден серебряной медалью Русского географического общества.
В эти годы Яков Оттонович тесно сближается с С.-Петербургским обществом сельских хозяев и его председателем, заведующим кафедрой сельского хозяйства С.-Петербургского университета, в прошлом заведующим кафедрой Горы-Горецкого земледельческого института А.Н.Советовым, ученым-почвоведом В.В.Докучаевым, получает через них известность в научных кругах Петербурга. В собраниях С.-Петербургского общества сельских хозяев ученый прочел свои знаменитые доклады.
Особое внимание им уделялось установке на окультуренных полях имения молниеотводов в целях разряжения атмосферного электричества и предотвращения градобитий. Новостью его конструкции стало использование уходящих из атмосферы в почву токов для электролитического разложения трудно растворимых химических соединений в приемлемую для усвоения растениями форму и обогащения таким образом минерального состава почв. По его отчетам, урожайность сельскохозяйственных культур повышалась по сравнению с контрольными на 6—10 процентов.
Признанием авторитета в этой области явилось приглашение ученого виноградарями из Аккермана за их счет для консультаций по обустройству молниеотводами и охране от града бессарабских виноградников.
Пришло время устраивать и свою личную жизнь. В 1872 году он женится на дочери местного слуцкого помещика из селения Мохорты Елене Песляк. С ней он прожил в согласии 33 года. Семья была пополнена пятью детьми: тремя сыновьями — Адамом, Конрадом, Томашем и двумя дочерьми — Геленой и Марией.
Новый этап научных поисков пришелся на 1888 год, когда Я.О.Наркевич-Иодко вступил после смерти отца в единовластное владение всем наднеманским имением. По количеству принедлажавшей ему земли — 4,5 тыс. десятин — он стал крупнейшим землевладельцем Минской губернии. Из Оттонова он вернулся в “Над-Неман” и перенес сюда свою метеорологическую станцию, оборудовал в подвалах усадебного дома и в наднеманской башне ряд лабораторий для реализации своих научных задумок, закупил для них оборудование и материалы.
Определяющим для Я.Наркевича-Иодко стало изучение свойств атмосферного электричества и его воздействия на живой мир. Научная компетенция ученого в этой области не знала равных. Благодаря ей он получил титулы “электрического человека”, электротерапевта, электролога, электрографа...
Ученый утверждал: “...все, что находится над или под землей, окружено со всех сторон электрическими явлениями, самый атмосферный воздух пронизывается тихими электрическими разрядами, следовательно, все мы плаваем в пространстве, в котором постоянно происходят электрические явления”. Им всесторонне исследовались способы искусственного привлечения токов в почву или организм. Успешное применение электричества в земледелии позволило по мере накопления знаний перейти к использованию электрической силы для целей лечения.
Исследователь разработал способ своей знаменитой, полностью электробезопасной (снимать можно было даже во время сна) электрографии — оригинального метода получения с помощью электричества фотоотпечатков с органов тел живых организмов. Задачу себе он поставил так: “Нужно было, чтобы сам ток написал себя и чтобы написанное им было закреплено и воспроизведено в совершенно одинаковом виде столько раз, сколько пожелаешь...”. Таких снимков на фотопластинках было выполнено им более полутора тысяч.
Оригиналов электрографий пока не обнаружено. Имеются данные, что такие снимки передавались в дар принцу Александру Ольденбургскому, императорскому музею естествознания в Вене, парижскому музею Шарко (Сальпетриер).
Не менее важной была вторая половина открытия — оценка с помощью электрографий — характерной “короны свечения” объекта —внутреннего физиологического и даже психологического состояния живых существ, уровня их активности, жизнедеятельности и через это диагностирование хода болезни.
Он снимал, к примеру, на одну фотопластинку отпечатки свечения рук сразу нескольких человек. Заметил, что в общем их виде проявляется некая системность, и, очень осторожный в выводах, в частных беседах трактовал явление как проявление “симпатии” и “антипатии”, т.е. совместимости. “Электрографические рисунки могут служить довольно правдивой иллюстрацией нашего психофизического мира в разные моменты его состояния...", “...то, что составляет у нас по части распознания этих болезней личное восприятие, то Наркевич-Иодко активизирует с помощью своих методов и притом весьма и до очевидности наглядно”, — всего лишь некоторые высказывания той поры.
Открытие ученым электрографии как метода диагностирования болезней относится к январю 1892 года. В этом же году он зачисляется членом-корреспондентом вновь организованного принцем Александром Ольденбургским в С.-Петербурге Института экспериментальной медицины. Это медицинское научное учреждение сыграло исключительную роль в развитии русской медицинской науки и действует до настоящего времени.
Ученый предполагал, что в тканях человека существует бесчисленное множество клеточек, которые играют роль гальванических элементов. Недостаток или излишек электричества в живом организме — аномалия, которая может привести к тяжелым расстройствам здоровья. Поэтому он, естественно, занимается и применением электричества для целей лечения. От электрографии он переходит к электротерапии. Вот его взгляд: “Токи в человеческом организме тесно связаны с состоянием атмосферного электричества и солнечной активности (sic!). Человеческий организм, вырабатывая электричество в мышечных тканях, представляет своеобразную электрическую батарею, которая беспрерывно обменивается зарядами с окружающим пространством. ..Полученные мною результаты дают мне возможность судить о большой степени влияния вообще искусственных токов и атмосферного электричества на патологическое состояние организма. Успех лечения зависит... от соответствующего состояния и напряжения атмосферного электричества”.
В 1892 году Я. Наркевич-Иодко основал и возглавил свою врачебную курортную базу — частный санаторий “Над-Неман”. “Цель моей санатории и моих трудов — исследование и практическое применение разных способов для лечения и борьбы с заболеваниями заразного характера больных и слабогрудных”, — отчитывался он перед Институтом экспериментальной медицины. Это был своеобразный полигон испытания на практике его медицинских новшеств. В нем ученый, кроме электрографий, применял изобретенный им новый способ электротерапии. Он приближал электрод или палец к определенным точкам тела. Возникала искра, больной чувствовал легкий укол. В некоторых случаях при таком электромассаже достигался эффект обезболивания. Помимо того, оператор дотрагивался до тела пациента рукой под током или только пальцем, изменяя площадь контакта. Некоторые болезни излечивались воздействием электричества на активные места тела — точки аккупунктуры.
С 1893 года им практиковался бесконтактный способ лечения поверхности тела наведенными токами — так называемая “локализация индукционных токов на избранные центры нервной системы”. За этот метод электротерапии ученому присужден в этом же году диплом Итальянского медико-психологического общества.
В санатории лечение проводилось комплексно, оно дополнялось свето-, водо- и воздухотерапией, гимнастикой, кумысо- и кефиролечением, использованием местных минеральных вод. Я.О.Наркевич-Иодко владел приемами гипнотерапии и использовал их вместе с музыкой. Ходили слухи, что он избавлял людей от заикания. Высказывание Якова Оттоновича: “Магнит тоже может стать терапевтом” — еще одна сторона его врачебной компетенции.
В организованной в 1896 году кумысолечебнице приглашенные помещиком башкиры в одном из подвалов въездной брамы готовили кумыс из молока выделенных на то восьми кобылиц. За лето хозяин раздавал бесплатно 2 тысячи бутылок кумыса и до 3 тысяч продавал по 15 копеек за бутылку.
Необычная целительность наднеманской земли издревле отражена в легендах. Об одной из них сообщает А. Ельский. Якобы издревле во время вспышек холеры люди из окружающих мест на период эпидемий собирались на истоке Немана и пережидали поветрие.
Санаторий находился в благоприятных природных условиях неподалеку от усадьбы и реки в сосновом лесу и представлял собой десять отдельных бревенчатых летних дач с центральным двухэтажным “кургаузом”. В течение летнего сезона здесь более 50 человек проходили квалифицированное оздоровление и лечение бесплатно с видимым положительным результатом. Для остальных плата за полный пансионат составляла от 1 руб.20 коп. до 1 руб.50 коп. в сутки.
За достижения в области медицинской науки Я.О.Наркевичу-Иодко в 1893 году присвоена степень доктора Венского медицинского общества, а в 1895 году вручен диплом Собрания охранения здоровья России.
Нельзя обойти вниманием и тот факт, что с башни усадебного дома Я.Наркевичем-Иодко еще летом, 28 июня (по ст.ст.) 1890 года регистрировались разряды электричества в атмосфере на расстоянии до 100 километров от места грозы. Скажем прямо: это одна из первых в мире попыток использования “грозоотметчика”. Не имеет ли оснований для размышления информация, согласно которой одно из наибольших открытий человечества — радио — зарождалось у нас на Минщине?
И вослед за этим изобретатель демонстрирует в Петербурге передачи “беспроволочного телеграфа”. Факт свершения этих передач, кроме Физико-химического общества в Петербурге, отмечен и подразделениями Парижской академии наук. Даже если эта связь (она официально проведена 12 февраля (по ст.ст.) 1891 года) действовала лишь на принципе электростатического наведения, то и тогда первооткрыватель должен стать нашей национальной гордостью.
Сюда надо добавить и ряд его изобретений в области метеорологии, сельского хозяйства. На 1891—1892 годы приходится пик результатов его научных достижений. Но столетие этих эпохальных событий на его родине и в научных кругах ничем не отмечено.
Исследования и эксперименты Я.О.Наркевичем-Иодко проводились главным образом в имении “Над-Неман” (нынеУзденского района). Ученый работал преимущественно в уединении на свои средства и риск. Не имел научной школы и последователей. Кроме метеорологической и атмосферической станций, в имении действовали электрографическая, химическая, электробиологическая и астрономическая лаборатории.
В экспериментах исследователь проявлял необычную интуицию, при этом каждый раз избирал тот самый короткий путь, который неизменно приводил его к искомой цели. Опыты по простоте превосходили известные ранее. Научные исследования Я.Наркевича-Иодко отличались системностью, последовательностью, всесторонностью. От утилитарного использования результатов своих работ к философским обобщениям — таково развитие позиции ученого. Со временем он пришел к убеждению, что электричество подчиняется общим законам физики, а именно, что оно, подобно звуку и свету, распространяется волнообразными колебаниями. Он считал, что все физические процессы и явления — это следствия разнообразных колебательных движений некоего гипотетического невесомого вещества, которое пронизывает и заполняет всю Вселенную, — эфира. Колебательные движения, воздействуя на частицы и молекулы, вызывают явления тепла, света, электричества, механической силы и т.п. Яков Оттонович отказался от представления “пустого” пространства без вещества, энергии, организованности. Это были обобщения высокого научного уровня. Добавим, что в то время еще не был открыт электрон. Физическое обоснование ему было предложено только после смерти ученого.
Научным поискам сопутствовала удивительная красота и элегантность мысли, что постоянно проявлялось через ясность, логичность, доступность, простоту, доходчивость, последовательность ее изложения. Эти качества захватывали его собеседников и коллег.
Яков Оттонович в то же время был весьма осторожен в рассуждениях, квалификациях и выводах, пристрастно относился к результатам работы, был строгим критиком и судьей своих предположений и гипотез. Он в равной степени исследует успехи и неудачи, потому что, по его мнению, ошибки в научных исследованиях могут быть также поучительны.
Можно утверждать, что Я.О.Наркевич-Иодко является первооткрывателем новых направлений исследований, находящихся на стыке разных наук, в частности, физики, физиологии, биологии и психологии. Тогдашний уровень развития биологической науки был недостаточен для объяснения существа открытых явлений. Понимая всю их сложность, он в 1895 году говорил: “Пока еще мне приходится блуждать в гипотезах”.
Так совпало, что Я.О.Наркевич-Иодко умер в Вене в чине статского советника 6 (19) февраля 1905 года, то есть в год, провозвестивший в России смену исторических эпох, во время очередной научной поездки по странам Западной Европы. В этот раз он читал в Италии лекции по своей новой теории электричества и применении его для лечения нервных болезней.
Новое — это хорошо забытое старое...
Личность Якова Оттоновича Наркевича-Иодко не укладывается в рамки наших обычных представлений. Вырвавшись за пределы тогдашнего Северо-Западного края, он надежно вошел в высокий храм науки и покорил ученый свет России и Западной Европы.
Пресса того времени так оценивала его заслуги: “Многочисленные его работы, которые всесторонне освещают разные вопросы науки, имеют важное значение как сравнительно ценный вклад в копилку человеческих знаний. Есть все основания удивляться, что все это разнообразие работ проведено одним человеком, которому, возможно, отплатится по заслугам еще не скоро, может быть, и после смерти”.
Яков Оттонович искал и прокладывал новые пути в науке. Физическое, биологическое, психологическое изучалось им в органическом единстве и неразрывности. Богатая эрудиция, в первую очередь обще гуманитарная, всесторонность знаний дали ему возможность обобщать результаты исследований и давать им переходящее уже на горизонт мышления современников философское осмысление. Сто лет назад идеи ученого были слишком “свежими”. Электрография, к примеру, тогда не отвечала запросам времени. Идеям надлежало еще “дозреть” и придти в соответствие с новыми теоретическими представлениями. Поэтому можно утверждать, что ученый родился “слишком рано”.
Очень даже может статься, что некоторые из экспериментальных работ, лишь контурно очерченных в свое время ученым, при внимательном анализе смогут послужить основой для более детального, нового углубленного их развития. Такое уже в истории случалось...
Со временем некоторые отвергнутые идеи могут получать возрождение но часто даже без ссылки на первооткрывателя. Мы, например, убеждены: тот самый “новый”, вышедший на международную арену “эффект Кирлиан” — есть не что иное, как хорошо подзабытая электрография Я.Наркевича-Иодко. Открытый им в 1891—1892 годах и широко популяризированный в те же годы метод электрографирования был повторен почти через полстолетия супругами Кирлиан. Во второй половине 40-х годов они закрепили это новшество официально через Госкомитет по изобретениям как свое. В дальнейшем “эффект Кирлиан” был признан научным миром, и в 1975 году возникла Международная ассоциация по изучению “эффекта Кирлиан”. Написано об этом недоразумении достаточно много и доказательно, но стереотипы, заложенные на международном уровне, живут и действуют.
Не связаны пока с именем нашего первооткрывателя и другие разработки сегодняшнего дня, основанные на принципе электрографирования: в сфере геологии и биологии, психологии и физиологии, в криминалистике и космонавтике. Есть все основания полагать, что действие так называемых “детекторов лжи” (полиграфов) основано также на принципах иодковской электрографии.
Я.О.Наркевич-Иодко прожил относительно недолгую, сложную, полную контрастов жизнь. Он познал в полной мере и радость большого успеха и горечь непонимания. Личность ученого, несмотря на ее высокий научный статус, представляется и глубоко трагической.
В связи со 155-летием со дня рождения Я.Наркевича-Иодко, 130-летием начала научной деятельности и 110-летием его важнейших научных открытий по инициативе узденских районных властей и лично заместителя председателя райисполкома Михаила Лапотко летом 2002 года выполнена при участии производственных коллективов и учреждений Узденщины реставрация памятника истории и культуры Минщины — “панских могилок” — фамильного родового кладбища Наокевичей-Иодко под усадьбой “Над-Неман” и установлен памятный знак-валун во имя Якова Наркевича-Иодко. Огромное спасибо им от имени всех жителей Беларуси за участие в столь благородном и бескорыстном труде.
Владимир КИСЕЛЕВ